03.03.2013 в 11:32
Пишет Мех на ледоколах: | Пишу "Не приезжай ко мне в феврале. В феврале я мерзкий". "Март" - пишу, "В марте я охуенный". "Но, мне кажется, люди вокруг часто путают окончания в словах "охуенный" и "охуевший"" |
Пишет R.H.Remy:
лучше тебе не знать
Лучше тебе не знать из каких глубин
добывают энергию те, кто отчаянно нелюбим,
кто всегда одинок словно Белый Бим
Черное ухо;
как челюскинец среди льдин -
на пределе слуха -
сквозь шумной толпы прибой
различить пытается хоть малейший сбой
в том как ровно, спокойно, глухо
бьется сердце в чужой груди.
Лучше тебе не знать из каких веществ
Лучше тебе не знать из каких глубин
добывают энергию те, кто отчаянно нелюбим,
кто всегда одинок словно Белый Бим
Черное ухо;
как челюскинец среди льдин -
на пределе слуха -
сквозь шумной толпы прибой
различить пытается хоть малейший сбой
в том как ровно, спокойно, глухо
бьется сердце в чужой груди.
Лучше тебе не знать из каких веществ
07.03.2013 в 01:56
Пишет Вийка:Там такой ветер, что боюсь обнаружить завтра во дворе половину штата Канзас. Или себя во дворе у половины штата Канзас.
URL записи
13.03.2012 в 15:10
Пишет Антилюда:Элеватор
Это огромный парк из канадских клёнов,
в центре его стоит большой элеватор.
Тихо шуршат в аллеях прямых и тёмных
древние листосборные автоматы.
У автоматов на панцирях светятся тонкие желтые рунки,
что-то вроде инвентарного номера, насколько я понял.
Робот пучок нагрёб, уполз к элеватору, кинул в бункер.
Сорок машин на линии, общий суточный сбор приближается к тонне.
В бункере, в толще листьев, посерединке,
в крепкой палатке с лишним десятком дуг
дышим, читаем книги, лежим в обнимку.
Если кто вышел, оставшийся мерит время,
используя собственный сердца стук.
Оставшемуся невыносимо хочется выбраться тоже,
но кто-то один внутри оставаться должен.
Потому что мы поглотители осени, так у нас и записано в подкожных флэшках, рейсовых книжках
критическая масса листьев набрана, и осеннесть в палатке больше природного фона в тысячи раз
а если бы нас тут не было, в бункере непременно бы выбило крышку
если бы мы не лежали тут, зая, если б не было нас.
Что с нами делает осень своим излучением плотным!
Нас отбирали как самых циничных, не склонных к лирике, по специальным тестам,
Только зачем-то я непрерывно пишу вот такие шуршащие, в руках рассыпающиеся тексты,
только зачем-то и ты непрерывно рисуешь жёлтых и рыжих смешных животных,
которых никогда не существовало и существовать не может,
но которых я тоже откуда-то знаю.
Пожалуйста, не называй меня больше "ёжа",
а я постараюсь не называть тебя "зая".
а если бы нас тут не было, полных светлой печали
и бессмысленной жалости ко всему жёлто-красному свету
то элеватор бы лопнул, и окончательная зима
накрыла бы нашу, неназванную пока, планету.
©![[info]](http://static.diary.ru/images/openid/livejournal.gif)
nvm
URL записиЭто огромный парк из канадских клёнов,
в центре его стоит большой элеватор.
Тихо шуршат в аллеях прямых и тёмных
древние листосборные автоматы.
У автоматов на панцирях светятся тонкие желтые рунки,
что-то вроде инвентарного номера, насколько я понял.
Робот пучок нагрёб, уполз к элеватору, кинул в бункер.
Сорок машин на линии, общий суточный сбор приближается к тонне.
В бункере, в толще листьев, посерединке,
в крепкой палатке с лишним десятком дуг
дышим, читаем книги, лежим в обнимку.
Если кто вышел, оставшийся мерит время,
используя собственный сердца стук.
Оставшемуся невыносимо хочется выбраться тоже,
но кто-то один внутри оставаться должен.
Потому что мы поглотители осени, так у нас и записано в подкожных флэшках, рейсовых книжках
критическая масса листьев набрана, и осеннесть в палатке больше природного фона в тысячи раз
а если бы нас тут не было, в бункере непременно бы выбило крышку
если бы мы не лежали тут, зая, если б не было нас.
Что с нами делает осень своим излучением плотным!
Нас отбирали как самых циничных, не склонных к лирике, по специальным тестам,
Только зачем-то я непрерывно пишу вот такие шуршащие, в руках рассыпающиеся тексты,
только зачем-то и ты непрерывно рисуешь жёлтых и рыжих смешных животных,
которых никогда не существовало и существовать не может,
но которых я тоже откуда-то знаю.
Пожалуйста, не называй меня больше "ёжа",
а я постараюсь не называть тебя "зая".
а если бы нас тут не было, полных светлой печали
и бессмысленной жалости ко всему жёлто-красному свету
то элеватор бы лопнул, и окончательная зима
накрыла бы нашу, неназванную пока, планету.
©
nvm
за соленой рекой лодка из яблок спелых –
в ней два литра любви и полкилограмма джаза.
и, измерив тебя в сердце моем
в амперах,
расплатилась любовь за плаванье
по инкассо.
электрический ток тянется по скелету,
в хрупких камерах сердца холодной воды по горло.
почему моя жизнь
играется по либретто,
что написано под оркестры
душевных порно.
я люблю тебя, мальчик. плевать, что тебе за двадцать.
мои руки в крови, что выплеснулась из легких.
я хочу
под омелой
слезами соприкасаться.
я хочу ошибаться
в попытке фокусировки.
за плечом моим острым дремлет седая птица –
выпит чай с бергамотом, съедено все варенье.
ты мне чудишься, милый.
реальность моя – больница.
где веревки, таблетки
и это стихотворенье.
Джек Абатуров
в ней два литра любви и полкилограмма джаза.
и, измерив тебя в сердце моем
в амперах,
расплатилась любовь за плаванье
по инкассо.
электрический ток тянется по скелету,
в хрупких камерах сердца холодной воды по горло.
почему моя жизнь
играется по либретто,
что написано под оркестры
душевных порно.
я люблю тебя, мальчик. плевать, что тебе за двадцать.
мои руки в крови, что выплеснулась из легких.
я хочу
под омелой
слезами соприкасаться.
я хочу ошибаться
в попытке фокусировки.
за плечом моим острым дремлет седая птица –
выпит чай с бергамотом, съедено все варенье.
ты мне чудишься, милый.
реальность моя – больница.
где веревки, таблетки
и это стихотворенье.
Джек Абатуров
суббота, 10 ноября 2012
Я не уверен, что существую на самом деле. Я - это все писатели, которых я читал, все люди, которых я встречал, все женщины, которых я любил, и все города, в которых я был.
Борхес
Борхес
суббота, 29 сентября 2012
25.09.2012 в 01:14
Пишет МКБ-10:обратный отсчет
у кошки болит, у собачки болит, у нас с тобой, брат, пройдет.
дрожит предвкушающий трек болид, и лайнер идет на взлет,
и лишь горстка пепла в моей руке. осталось подуть: лети.
застыл указательный на курке. считаю до десяти.
шалтай-болтай сидел на стене... свалился. таков закон.
сегодня я видел тебя во сне с потрепанным рюкзаком.
я смехом ли, стоном свой сон спугнул и долго углы святил.
играем: ты в прятки а я в войну. считаю до девяти.
идет вилли-винки искать того, кто в черной ночи не спит.
обратный отсчет по своей кривой докатится до восьми.
о, если б я заговор знал от пуль, я был бы грешней, чем есть.
считаю, как будто чуть сбитый пульс: семь. семь с половиной. шесть.
над Нетинебудет опять туман, у третьей звезды затор.
я все еще медлю сходить с ума. проверить боек, затвор,
откинуться навзничь, решив, что тут за все надлежит платить.
считаю, шепча, что шуты не лгут, как джентльмен, до пяти.
где, киска, ты нынче была, скажи! не шутишь, что при дворе?
мне видятся странные миражи: звук рога и лис в норе...
как будто мне мало твоих смертей, нелепый безумный бог!
охотники с гончими на хвосте! считаю до четырех.
пусть будешь хоть новым, хоть старым ты, одолженным, голубым,
я все твои, лис, подожгу хвосты, вдохну тошнотворный дым,
все девять, все тридцать, по счету лет, их сколько не береги...
иди с козырей, но когда их нет - считаю до трех, беги!
в горах мое сердце, а сам я здесь, промок и хочу в туалет.
над трассой висит водяная взвесь, обзора считай что нет.
вернешься, сперва отведу к врачу, пусть скажут, что ты не дух...
а тут я, пожалуй, что промолчу. мне страшно считать до двух.
...и вся королевская... как бишь там? не сможет тебя собрать!
ресницы дрожат? ерунда, нистагм. а, рать, вот и вспомнил. рать.
господь, не спеши возвращать Христа. мой боже, верни его!
ружье за спиной тяжелей креста.
считаю до одного.
URL записиу кошки болит, у собачки болит, у нас с тобой, брат, пройдет.
дрожит предвкушающий трек болид, и лайнер идет на взлет,
и лишь горстка пепла в моей руке. осталось подуть: лети.
застыл указательный на курке. считаю до десяти.
шалтай-болтай сидел на стене... свалился. таков закон.
сегодня я видел тебя во сне с потрепанным рюкзаком.
я смехом ли, стоном свой сон спугнул и долго углы святил.
играем: ты в прятки а я в войну. считаю до девяти.
идет вилли-винки искать того, кто в черной ночи не спит.
обратный отсчет по своей кривой докатится до восьми.
о, если б я заговор знал от пуль, я был бы грешней, чем есть.
считаю, как будто чуть сбитый пульс: семь. семь с половиной. шесть.
над Нетинебудет опять туман, у третьей звезды затор.
я все еще медлю сходить с ума. проверить боек, затвор,
откинуться навзничь, решив, что тут за все надлежит платить.
считаю, шепча, что шуты не лгут, как джентльмен, до пяти.
где, киска, ты нынче была, скажи! не шутишь, что при дворе?
мне видятся странные миражи: звук рога и лис в норе...
как будто мне мало твоих смертей, нелепый безумный бог!
охотники с гончими на хвосте! считаю до четырех.
пусть будешь хоть новым, хоть старым ты, одолженным, голубым,
я все твои, лис, подожгу хвосты, вдохну тошнотворный дым,
все девять, все тридцать, по счету лет, их сколько не береги...
иди с козырей, но когда их нет - считаю до трех, беги!
в горах мое сердце, а сам я здесь, промок и хочу в туалет.
над трассой висит водяная взвесь, обзора считай что нет.
вернешься, сперва отведу к врачу, пусть скажут, что ты не дух...
а тут я, пожалуй, что промолчу. мне страшно считать до двух.
...и вся королевская... как бишь там? не сможет тебя собрать!
ресницы дрожат? ерунда, нистагм. а, рать, вот и вспомнил. рать.
господь, не спеши возвращать Христа. мой боже, верни его!
ружье за спиной тяжелей креста.
считаю до одного.
Мне хотелось бы жить, засыпая под шорох реки.
Никуда не спешить и сидеть по ночам одиноко
На одном из пяти золотых берегов Ориноко,
Мной придуманных в детстве, гасить по утрам маяки,
Для забывчивых странников мною зажженные ночью.
Воровать из дупла горький мед одураченных пчел.
Не оставить попыток по схеме достраивать челн
Для двоих мореходов. И шить паруса, между прочим,
Между кучей занятий, которыми занят мой день
В ожидании тебя. В тихой нежности странного мира
Зажигаю маяк. Заменяю бунгало - квартирой
И сажусь на песок...
mirabsurda_over
Никуда не спешить и сидеть по ночам одиноко
На одном из пяти золотых берегов Ориноко,
Мной придуманных в детстве, гасить по утрам маяки,
Для забывчивых странников мною зажженные ночью.
Воровать из дупла горький мед одураченных пчел.
Не оставить попыток по схеме достраивать челн
Для двоих мореходов. И шить паруса, между прочим,
Между кучей занятий, которыми занят мой день
В ожидании тебя. В тихой нежности странного мира
Зажигаю маяк. Заменяю бунгало - квартирой
И сажусь на песок...
mirabsurda_over27.03.2011 в 22:17
Пишет Джек-с-Фонарём:Кризалис
Как эпиграф к циклу, пожалуй.
Они всё плетут паутину рабочих мест,
Гудящих экранов, холодных бетонных плит
В сценарий записаны жалость, любовь и месть
В отчётах за прошлый месяц одни нули.
Живи по минутам - обеды и перерыв,
Смотри по ночам легенды про план работ
Не смейся в парадной, ходи на корпоратив
"Взрослей, выкинь глупости!" - шепчут- "И...будь собой!"
Однажды за ланчем вдруг трескается стекло
На офисных окнах; нарезка летит с ножа
Врывается ветер, холодный лихой циклон
Спускаюсь наружу и скидываю пиджак.
Почти успеваю - такое не пропустить
Становится флюгером башенный старый шпиль
Становятся эльфами чеки в твоей горсти
Вино в автомате, что бы ты там не пил.
В нетёсанный камень одет арбитражный суд
И в нём секретарша раскладывает таро
Стальные машины пасутся в сыром лесу
Подходы к макдональдсу занял глубокий ров
С огнем светофора играются сфинкс и рысь
Играю на флейте (у рыси прекрасный альт)
Но люди не смотрят, их взгляды пусты, серы
Как будто я вижу землю, они - асфальт
Как можно не видеть - недолго совсем пропасть!
Вот старый троллейбус - большой земляной дракон.
Я чувствую жар, захожу к нему прямо в пасть.
На всякий пожарный - с мясом и молоком.
URL записиКак эпиграф к циклу, пожалуй.
Они всё плетут паутину рабочих мест,
Гудящих экранов, холодных бетонных плит
В сценарий записаны жалость, любовь и месть
В отчётах за прошлый месяц одни нули.
Живи по минутам - обеды и перерыв,
Смотри по ночам легенды про план работ
Не смейся в парадной, ходи на корпоратив
"Взрослей, выкинь глупости!" - шепчут- "И...будь собой!"
Однажды за ланчем вдруг трескается стекло
На офисных окнах; нарезка летит с ножа
Врывается ветер, холодный лихой циклон
Спускаюсь наружу и скидываю пиджак.
Почти успеваю - такое не пропустить
Становится флюгером башенный старый шпиль
Становятся эльфами чеки в твоей горсти
Вино в автомате, что бы ты там не пил.
В нетёсанный камень одет арбитражный суд
И в нём секретарша раскладывает таро
Стальные машины пасутся в сыром лесу
Подходы к макдональдсу занял глубокий ров
С огнем светофора играются сфинкс и рысь
Играю на флейте (у рыси прекрасный альт)
Но люди не смотрят, их взгляды пусты, серы
Как будто я вижу землю, они - асфальт
Как можно не видеть - недолго совсем пропасть!
Вот старый троллейбус - большой земляной дракон.
Я чувствую жар, захожу к нему прямо в пасть.
На всякий пожарный - с мясом и молоком.
Мне кажется - когда я переживу
весь белый шум и мёртвую тишину,
твоё молчание, крепкое, как броня,
твоё отсутствие у меня,
гудки в телефонной трубке, пустой вокзал, -
мир будет другим - но будет - в моих глазах.
Мне скажут - мало ли так разбивали морд?
Меня по кускам соберут, отнесут в ремонт
и бросят - "ладно, хватит тебе, не ной"
шурупам, цветным осколкам, что были мной,
которой не протянуть без тебя и дня.
И мастер вздохнёт и примется за меня.
И будет другое лето и год другой,
и будет новый асфальт под твоей ногой,
другая осень, зима другая, весна,
а ты уезжай - будет лучше тебе не знать,
кто после встанет с ледяного стола,
отплёвываясь от пыли и от стекла.
kaitana
весь белый шум и мёртвую тишину,
твоё молчание, крепкое, как броня,
твоё отсутствие у меня,
гудки в телефонной трубке, пустой вокзал, -
мир будет другим - но будет - в моих глазах.
Мне скажут - мало ли так разбивали морд?
Меня по кускам соберут, отнесут в ремонт
и бросят - "ладно, хватит тебе, не ной"
шурупам, цветным осколкам, что были мной,
которой не протянуть без тебя и дня.
И мастер вздохнёт и примется за меня.
И будет другое лето и год другой,
и будет новый асфальт под твоей ногой,
другая осень, зима другая, весна,
а ты уезжай - будет лучше тебе не знать,
кто после встанет с ледяного стола,
отплёвываясь от пыли и от стекла.
kaitana
суббота, 01 сентября 2012
Мои мысли миллион раз уводили меня прочь от радости, но ни разу к ней не приблизили.
*
Не изношена, а стерта до дыр.
*
Короче, самое крутое, что я вычитал в National Geographic, — это что число людей, живущих сейчас на земле, больше, чем число умерших за всю историю человечества. Другими словами, если все одновременно захотят сыграть «Гамлета», кому-то придется ждать, потому что черепов на всех не хватит!
*
Что бы придумать с микрофончиками? Что, если бы мы их проглатывали и они воспроизводили бы бой наших сердец в мини-динамиках из карманов наших комбинезонов? Катишься вечером по улице на скейтборде и слышишь сердцебиение всех, а все слышат твое, по принципу гидролокатора. Одно непонятно: интересно, станут ли наши сердца биться синхронно, по типу того, как у женщин, которые живут вместе, месячные происходят синхронно, о чем я знаю, хотя, по правде, не хочу знать. Полный улет — и только в одном отделении больницы, где рожают детей, будет стоять звон, как от хрустальной люстры на моторной яхте, потому что дети не успеют сразу синхронизировать свое сердцебиение. А на финише нью-йоркского марафона будет грохотать, как на войне.
*
Я читал в National Geographic про то, как когда животное думает, что может погибнуть, оно напрягается и беснуется. Но когда оно знает, что погибнет, становится совсем спокойным.
*
Она умерла у меня на руках, повторяя: «Я не хочу умирать». Вот что такое смерть. Неважно, какая на солдатах форма. Неважно, современное ли у них оружие. Я подумала, если бы все видели то, что видела я, мы бы никогда больше не воевали.
*
«Будет обидно умереть, не прокатившись на «Циклоне», — сказал он. «Будет обидно умереть», — сказал я.
*
Я потерял единственного человека, с которым мог бы разделить свою единственную жизнь.
*
Ей нужно подтверждение моей любви, только это всем друг от друга и нужно, не сама любовь, а подтверждение, что она в наличии, как свежие батарейки в карманном фонарике из аварийного набора в шкафу в коридоре.
*
В ту ночь, лежа на кровати, я изобрел специальную дренажную систему, которая одним концом будет подведена под каждую подушку в Нью-Йорке, а другим соединена с резервуаром. Где бы люди ни плакали перед сном, слезы всегда будут стекать в одно место, а утром метеоролог сообщит, возрос или опустился уровень воды в резервуаре слез, и всем будет ясно, сколько гирь у ньюйоркцев на сердце.
*
«Я двадцать четыре года не выходил из квартиры. Что я могу захотеть, чего бы мне не смогли доставить. Я заказываю еду по телефону, и мне её приносят. Я звоню в книжный, когда хочу прочесть книгу, и в видеомагазин, когда хочу посмотреть фильм. Ручки, канцтовары, мыло, лекарства. Я даже одежду заказываю по телефону.
Мир большой, но и внутри квартиры места достаточно. А уж тут - тем более.» - сказал он, показывая на свою голову.
*
Не изношена, а стерта до дыр.
*
Короче, самое крутое, что я вычитал в National Geographic, — это что число людей, живущих сейчас на земле, больше, чем число умерших за всю историю человечества. Другими словами, если все одновременно захотят сыграть «Гамлета», кому-то придется ждать, потому что черепов на всех не хватит!
*
Что бы придумать с микрофончиками? Что, если бы мы их проглатывали и они воспроизводили бы бой наших сердец в мини-динамиках из карманов наших комбинезонов? Катишься вечером по улице на скейтборде и слышишь сердцебиение всех, а все слышат твое, по принципу гидролокатора. Одно непонятно: интересно, станут ли наши сердца биться синхронно, по типу того, как у женщин, которые живут вместе, месячные происходят синхронно, о чем я знаю, хотя, по правде, не хочу знать. Полный улет — и только в одном отделении больницы, где рожают детей, будет стоять звон, как от хрустальной люстры на моторной яхте, потому что дети не успеют сразу синхронизировать свое сердцебиение. А на финише нью-йоркского марафона будет грохотать, как на войне.
*
Я читал в National Geographic про то, как когда животное думает, что может погибнуть, оно напрягается и беснуется. Но когда оно знает, что погибнет, становится совсем спокойным.
*
Она умерла у меня на руках, повторяя: «Я не хочу умирать». Вот что такое смерть. Неважно, какая на солдатах форма. Неважно, современное ли у них оружие. Я подумала, если бы все видели то, что видела я, мы бы никогда больше не воевали.
*
«Будет обидно умереть, не прокатившись на «Циклоне», — сказал он. «Будет обидно умереть», — сказал я.
*
Я потерял единственного человека, с которым мог бы разделить свою единственную жизнь.
*
Ей нужно подтверждение моей любви, только это всем друг от друга и нужно, не сама любовь, а подтверждение, что она в наличии, как свежие батарейки в карманном фонарике из аварийного набора в шкафу в коридоре.
*
В ту ночь, лежа на кровати, я изобрел специальную дренажную систему, которая одним концом будет подведена под каждую подушку в Нью-Йорке, а другим соединена с резервуаром. Где бы люди ни плакали перед сном, слезы всегда будут стекать в одно место, а утром метеоролог сообщит, возрос или опустился уровень воды в резервуаре слез, и всем будет ясно, сколько гирь у ньюйоркцев на сердце.
*
«Я двадцать четыре года не выходил из квартиры. Что я могу захотеть, чего бы мне не смогли доставить. Я заказываю еду по телефону, и мне её приносят. Я звоню в книжный, когда хочу прочесть книгу, и в видеомагазин, когда хочу посмотреть фильм. Ручки, канцтовары, мыло, лекарства. Я даже одежду заказываю по телефону.
Мир большой, но и внутри квартиры места достаточно. А уж тут - тем более.» - сказал он, показывая на свою голову.
четверг, 26 июля 2012
В понедельник,
в пять тридцать шесть утра,
или в тридцать пять,
он решает вдруг, что ему пора
всё менять.
Он решает бросить свой институт,
натянуть холсты
и писать дороги, сады в цвету
и мосты.
Он решает выгнать своих химер
и чужих людей.
Выбираться за город на пленэр
каждый день.
Ни секунды зря, как легкоатлет --
до семи потов.
А таланта нет... Ну, допустим, нет.
Ну и что?
Он смеётся розовым облакам,
мчится, шаркая, в кабинет,
и стучит ореховая клюка
о паркет.
lllytnik
в пять тридцать шесть утра,
или в тридцать пять,
он решает вдруг, что ему пора
всё менять.
Он решает бросить свой институт,
натянуть холсты
и писать дороги, сады в цвету
и мосты.
Он решает выгнать своих химер
и чужих людей.
Выбираться за город на пленэр
каждый день.
Ни секунды зря, как легкоатлет --
до семи потов.
А таланта нет... Ну, допустим, нет.
Ну и что?
Он смеётся розовым облакам,
мчится, шаркая, в кабинет,
и стучит ореховая клюка
о паркет.
lllytnik
воскресенье, 01 июля 2012
Мертвые не думают о тебе и не шлют тебе никаких открыток.
*
Я умер в семь утра. Надо же с чего-то начинать день.
*
Я пошел в кузнечную мастерскую. Мы говорили о перилах. Как можно верить в бога, когда человек умирает, говоря о перилах?
*
До меня уже умерло восемьдесят миллиардов человек.
*
Меня никто ни о чем не предупредил. Все пришлось делать самому: перестать двигаться, потерять дар речи, остыть, начать разлагаться.
еще?
*
Я умер в семь утра. Надо же с чего-то начинать день.
*
Я пошел в кузнечную мастерскую. Мы говорили о перилах. Как можно верить в бога, когда человек умирает, говоря о перилах?
*
До меня уже умерло восемьдесят миллиардов человек.
*
Меня никто ни о чем не предупредил. Все пришлось делать самому: перестать двигаться, потерять дар речи, остыть, начать разлагаться.
еще?
пятница, 25 мая 2012
<...>, мы заняты, дорогой реальный мир, завари нам чаю, положи в буфет пирожки, а теперь, пожалуйста, закрой дверь с той стороны, оставь нас в покое.
*
читать дальше
*
читать дальше
понедельник, 07 мая 2012
Проста история, в целом, как в мае зелень,
такое дело:
он выбил у неё из-под ног землю -
она взлетела.
Она говорила с северными ветрами
на их наречии;
была на грани, после была за гранью
за человечьей.
Она ждала его, готовила ужин, -
но в урагане
кружила, там, где больше никто не нужен,
где под ногами
земли не надо, не надо, не надо больше.
Вот птичий гомон.
Вот дом, где жили. Вот городская площадь.
Вот город. Город.
Вот вся великолепная и большая
земля - до края.
Вот белые кучевые, вот синий шарик.
Он улетает.
![[info]](http://l-stat.livejournal.com/img/userinfo.gif?v=91.5)
kaitana
такое дело:
он выбил у неё из-под ног землю -
она взлетела.
Она говорила с северными ветрами
на их наречии;
была на грани, после была за гранью
за человечьей.
Она ждала его, готовила ужин, -
но в урагане
кружила, там, где больше никто не нужен,
где под ногами
земли не надо, не надо, не надо больше.
Вот птичий гомон.
Вот дом, где жили. Вот городская площадь.
Вот город. Город.
Вот вся великолепная и большая
земля - до края.
Вот белые кучевые, вот синий шарик.
Он улетает.
kaitana
пятница, 27 апреля 2012
Я могу представить розового слона,
парящего над цветами в весёлом мае.
Я могу представить (легко), как моя страна
в страсти к порядку опередила Германию.
Вообразить нетрудно,
что было бы, если б Ной
брал каждой твари к себе, например, по трое.
А вот кого-то представить рядом со мной -
нет, не могу.
Кроме.
Я вижу, скажем, как началась война;
все побросали дружно
то, что казалось важным.
Или как я живу одна –
в эцихе, скажем.
Маленьком и бумажном.
Как я рисую на стенах – вот был ты мой,
вот мы жили, как будто никогда ничего не кончится.
А вот представить кого-то рядом с собой –
нет.
Спасибо.
Не хочется.
Я могу совсем перестать говорить с людьми
(если будет полезно для стихов или прозы).
Я могу представить, как этот большой и красивый мир
весь
за единый миг
взлетает на воздух.
И себя представить, стриженую под ноль
(голый затылок и беззащитная шея),
Но никого не вижу рядом со мной,
кроме как.
Не хватает воображения.
Знаешь, как я хотела
летать в небе, лежать на дне? –
а жизнь при этом (ты знаешь) писала одной левой.
Знаешь, как я просила у неба небесных его камней
там, где другие – хлеба?
Хочешь – рукой махни, всё сведи на ноль,
выкинь в чулан дальний, засыпь дустом.
Слово твоё –
и свято место рядом со мной
будет отныне
пусто.
![[info]](http://l-stat.livejournal.com/img/userinfo.gif?v=91.2)
kaitana
парящего над цветами в весёлом мае.
Я могу представить (легко), как моя страна
в страсти к порядку опередила Германию.
Вообразить нетрудно,
что было бы, если б Ной
брал каждой твари к себе, например, по трое.
А вот кого-то представить рядом со мной -
нет, не могу.
Кроме.
Я вижу, скажем, как началась война;
все побросали дружно
то, что казалось важным.
Или как я живу одна –
в эцихе, скажем.
Маленьком и бумажном.
Как я рисую на стенах – вот был ты мой,
вот мы жили, как будто никогда ничего не кончится.
А вот представить кого-то рядом с собой –
нет.
Спасибо.
Не хочется.
Я могу совсем перестать говорить с людьми
(если будет полезно для стихов или прозы).
Я могу представить, как этот большой и красивый мир
весь
за единый миг
взлетает на воздух.
И себя представить, стриженую под ноль
(голый затылок и беззащитная шея),
Но никого не вижу рядом со мной,
кроме как.
Не хватает воображения.
Знаешь, как я хотела
летать в небе, лежать на дне? –
а жизнь при этом (ты знаешь) писала одной левой.
Знаешь, как я просила у неба небесных его камней
там, где другие – хлеба?
Хочешь – рукой махни, всё сведи на ноль,
выкинь в чулан дальний, засыпь дустом.
Слово твоё –
и свято место рядом со мной
будет отныне
пусто.
kaitana